Неточные совпадения
Князь же, напротив, находил за границей всё скверным, тяготился европейской жизнью, держался своих
русских привычек и нарочно старался выказывать себя за границей менее Европейцем, чем он был в
действительности.
«Искусство и интеллект»; потом, сообразив, что это слишком широкая тема, приписал к слову «искусство» — «
русское» и, наконец, еще более ограничил тему: «Гоголь, Достоевский, Толстой в их отношении к разуму». После этого он стал перечитывать трех авторов с карандашом в руке, и это было очень приятно, очень успокаивало и как бы поднимало над текущей
действительностью куда-то по косой линии.
«Семь епископов отлучили Льва Толстого от церкви. Семеро интеллигентов осудили, отвергают традицию
русской интеллигенции — ее критическое отношение к
действительности, традицию интеллекта, его движущую силу».
— У нас развивается опасная болезнь, которую я назвал бы гипертрофией критического отношения к
действительности. Трансплантация политических идей Запада на
русскую почву — необходима, это бесспорно. Но мы не должны упускать из виду огромное значение некоторых особенностей национального духа и быта.
И поныне
русский человек среди окружающей его строгой, лишенной вымысла
действительности любит верить соблазнительным сказаниям старины, и долго, может быть, еще не отрешиться ему от этой веры.
Русские искали в западной мысли прежде всего сил для изменения и преображения собственной неприглядной
действительности, искали прежде всего ухода из настоящего.
Русская «
действительность», окружавшая идеалистов 30-х и 40-х годов, была ужасна, это была империя Николая I, крепостное право, отсутствие свободы, невежество.
В
действительности, мораль «Что делать?» очень высокая и уже, во всяком случае, бесконечно более высокая, чем гнусная мораль «Домостроя», позорящего
русский народ.
В
действительности русское самодержавие, особенно самодержавие Николая I, было абсолютизмом и империализмом, которых славянофилы не хотели, было чудовищным развитием всесильной бюрократии, которую славянофилы терпеть не могли.
Проблема столкновения личности и мировой гармонии. Отношение к
действительности. Значение Гегеля в истории
русской мысли. Бунт Белинского. Предвосхищение Достоевского. Проблема теодицеи. Подпольный человек. Гоголь и Белинский. Индивидуалистический социализм Белинского. Религиозная драма Гоголя. Письмо Белинского Гоголю. Мессианство
русской поэзии: Тютчев, Лермонтов.
Русских интеллигентов-идеалистов, лишенных возможности активной деятельности, мучит вопрос об отношении к «
действительности».
Русская эмоциональная революционность определялась этой непереносимостью
действительности, ее неправдой и уродством.
Русская мысль всегда будет занята преображением
действительности.
Даже
русский романтизм стремился не к отрешенности, а к лучшей
действительности.
Но в
действительности, подобно многим
русским, он проповедовал социальное христианство.
Историческое введение. Определение
русского национального типа. Восток и Запад. Противоположности
русской души. Прерывность
русской истории.
Русская религиозность. Москва — Третий Рим. Раскол XVII в. Реформа Петра. Масонство. Эпоха Александра I. Декабристы. Пушкин.
Русская интеллигенция. Радищев. Интеллигенция и
действительность. Трагическая судьба философии. Влияние немецкого идеализма.
В
действительности большая часть
русских масонов была монархистами и противниками французской революции.
В
действительности в
русском аморализме, как уже было сказано, есть сильный моральный пафос, пафос негодования против царящего в мире зла и неправды, пафос, устремленный к лучшей жизни, в которой будет больше правды: в нигилизме сказался
русский максимализм.
В
действительности русский народ всегда был способен к проявлению большой мужественности, и он это докажет и доказал уже германскому народу.
И если эти лица и этот быт верны
действительности, то думают ли читатели, что те стороны
русского быта, которые рисует нам Островский, не стоят внимания художника?
В Петербурге надеялись, что
русский человек гостеприимен — мы привели столько анекдотов насчет
русского гостеприимства (некоторые анекдоты даже свидетельствовали о гостеприимстве с раскровенением), что отныне факт этот из области"видов и предположений"перешел в область самой неопровержимой
действительности.
Пусть учитель
русской словесности, семинар Декапольский, монотонно бубнил о том, что противоречие идеала автора с
действительностью было причиною и поводом всех написанных
русскими писателями стихов, романов, повестей, сатир и комедий… Это противоречие надоело всем хуже горькой редьки.
Кто не поверит, что такие фантастические вещи случаются в нашей обыденной
действительности и теперь, тот пусть справится с биографией всех
русских настоящих эмигрантов за границей.
Я уже прочитал «Семейную хронику» Аксакова, славную
русскую поэму «В лесах», удивительные «Записки охотника», несколько томиков Гребенки и Соллогуба, стихи Веневитинова, Одоевского, Тютчева. Эти книги вымыли мне душу, очистив ее от шелухи впечатлений нищей и горькой
действительности; я почувствовал, что такое хорошая книга, и понял ее необходимость для меня. От этих книг в душе спокойно сложилась стойкая уверенность: я не один на земле и — не пропаду!
Желая представить характеристику таланта автора, мы обратили тогда внимание на явления
русской жизни, воспроизводимые в его пьесах, старались уловить их общий характер и допытаться, таков ли смысл этих явлений в
действительности, каким он представляется нам в произведениях нашего драматурга.
Из многих случаев этого угождения господствующему образу мыслей укажем на один: многие требуют, чтобы в сатирических произведениях были лица, «на которых могло бы с любовью отдохнуть сердце читателя», — требование очень естественное; но
действительность очень часто не удовлетворяет ему, представляя множество событий, в которых нет «и одного отрадного лица; искусство почти всегда угождает ему; и не знаем, найдется ли, например, в
русской литературе, кроме Гоголя, писатель, который бы «в подчинялся этому требованию; и у самого Гоголя за недостаток «отрадных» лиц вознаграждают «высоколирические» отступления.
До какой степени Карамзин сблизил
русскую литературу с
действительностью, видно из творений его поклонника и последователя — Жуковского.
Мы даже не хотели проводить своего взгляда по всем явлениям
русской литературы; мы сказали только, что любопытно было бы представить ход развития
русской литературы с такой точки зрения: как она постепенно сближалась с народом и
действительностью, постепенно избавляясь от исключительного влияния книжников-монополистов и от призрачных, туманных идей, насильно навязанных ими литературе.
Здесь уже нельзя узнать прежнего сочинителя: все светские лица, лица не
русские, лишены жизни и
действительности, и повесть делается скучною, неестественною, не возбуждающею интереса, хотя написана языком прекрасным и содержит в себе много прямых, здравых суждений и нравственных истин, выражающих горячую благонамеренность автора.
Сам Шишков любил и уважал
русский народ по-своему, как-то отвлеченно; в
действительности же отказывал ему в просвещении и напечатал впоследствии, что мужику не нужно знать грамоте.
Но внезапные нравственные перерождения бывают только в раздирательных романах, и от
русского мужика, живущего в
действительности, а не в мечте, неестественно было бы требовать такой нелепости.
Чтобы не разлучаться с своею любезной, князь Лимбург сам навел ее на новый обман: чтоб уверить Горнштейна в
действительности происхождения ее от князей Владимирских, он посоветовал ей выдать за своего опекуна одного
русского князя, жившего тогда в Спа.
Оба они были воинствующие гегельянцы, и Бакунин после фанатического оправдания всякой
действительности (когда сам начитывал Белинскому гегельянскую доктрину) успел превратиться сначала в революционера на якобинский манер и произвести бунт у немцев, был ими захвачен и выдан
русскому правительству, насиделся в сибирской ссылке и бежал оттуда через Японию в Лондон, где состоял несколько лет при Герцене и в известной степени влиял на него, особенно в вопросе о польском восстании.
А Михайловский и его «
Русское богатство» все продолжали твердить о том, что марксизм ведет к примирению с
действительностью и к полнейшей пассивности. В весело-грозовой атмосфере захватывающей душу работы, борьбы и опасности как смешны казались эти упреки! А у самого Михайловского, в сущности, давно уже не было никаких путей. Он открещивался от народничества, решительно отклонял от себя название народника. И, по-видимому, совершенно уже утратил всякую веру в революцию.
Но в
действительности нигилизм есть явление гораздо более широкие, чем писаревщина, его можно найти в подпочве
русских социальных движений, хотя нигилизм сам по себе не был социальным движением.
Русские гегелианцы 40-х годов сначала поняли Гегеля консервативно и истолковали мысль о «разумности
действительности» в том смысле, что нужно примириться с окружающей
действительностью,
действительностью Николаевской эпохи и увидеть в ней разум.
Разлад с
действительностью делал
русских людей бездейственными, выработал тип «лишних людей».
Русские романтики-идеалисты 40-х годов бежали от социальной
действительности в мир мысли, фантазии, литературы, в отраженный мир идей.
Основной вопрос, который интересовал
русских людей 40-х годов, увлекавшихся Гегелем, был вопрос об отношении к «
действительности».
Но в
действительности это означает, что личность, что личный дух недостаточно еще пробудились в
русском народе, что личность еще слишком погружена в природную стихию народной жизни.
Он из глубины духа, из внутренних процессов постиг характер
русской революции, а не из внешних событий окружающей его эмпирической
действительности.
«Будто в западниках не было такого же чутья
русского духа и народности, как в славянофилах?» «Мы хотели только заявить о несколько мечтательном элементе славянофильства, который иногда доводит его до совершенного неузнания своих и до полного разлада с
действительностью.
Карниз потолка был лепной и изображал
русское село: углом вперед стояла хата, каких никогда не бывает в
действительности; рядом застыл мужик с приподнятой ногою, и палка в руках была выше его, а он сам был выше хаты; дальше кривилась малорослая церковь, а возле нее выпирала вперед огромная телега с такой маленькой лошадью, как будто это была не лошадь, а гончая собака.
Русская интеллигенция с нигилистической закваской очень обрадовалась узнать из немецких книжек, что не существует никакой самостоятельной духовной жизни и что все ценности в ней — лишь идеологические прикрытия интересов, лишь рефлексы экономической
действительности.
Но за этой смехотворной теорией стояла страшная
действительность — стояла Российская империя, в каждом движении которой проглядывает притязание считать Европу вотчиной славянской расы, и в особенности единственной сильной составной части этой расы —
русских; та империя, которая со своими двумя столицами — Петербургом и Москвой — все еще не нашла своего центра тяжести, пока Царьград, в котором каждый
русский крестьянин видит истинную настоящую метрополию своей религии и своей нации, не сделался действительной резиденцией
русского императора» (стр. 83-84).